Немножко посмотрела за завтраком "Голубой карбункул". Очень хорошо пошел с тем другим переводом и субтитрами на английском - доказательством того, что часто обе наши озвучки совершенно мимо. В этой тоже есть огрехи, но в первой , "скрипучей", вижу, пропущены целые куски. Но она более эмоциональная - иногда это хорошо, иногда - нет.

Когда-то писала здесь об этой серии morsten.diary.ru/p214447390.htm, правда, может, как обычно, кого-то цитировала. И сейчас подумалось, что, может, все же дела графини не так уж плохи, если не считать того, что она овдовела. Все же , видимо, свой, навороченный экипаж с кучером в ливрее - или как это называется - и с гербом. А то, что живет в гостинице, так ведь зима и Рождество, возможно, просто приехала в Лондон на несколько дней из поместья.

Еще по ходу дела обратила внимание на зеркальце на камине. Подумала, что оно принадлежит Уотсону, ибо там вроде какие-то сабли и знамена в рамке и верноподаническая корона наверху. Но это не обязательно, конечно. А сейчас рядом с короной разглядела вполне рождественскую ветвь, но не факт, конечно.



***

Внезапная мысль. Вот посмотрела "Аббатство". Плюс еще с новыми фильмами, которых бы лучше не видеть. И забыла - по крайней мере, на какое-то время - о закадровых фотках. Ибо, это просто кино, пусть даже очень хорошее. Вот тоже самое у меня с "Шерлоком". Не могу представить, чтоб эти персонажи преследовали меня больше нескольких дней. Возможно, потому, что я в них не особо верю. Но клипы и картинки люблю, потому что там как бы еще несколько иное видение. Есть клипы по Гранаде, которые дают мне массу новых впечатлений, дополняя и обогощая сериал.

Вообще надо попробовать покачать его дальше в качестве и с этими тремя дорожками, а то у меня на Переводчике как-то все остановилось.

Сегодня здесь просто будет все подряд...

Еще небольшое приложение к статье из журнала "Скарлет-стрит". Очень рада, что закончила, потому что поразительно мелкий текст и увеличить толком так его и не удалось.

Надо сказать, что в качестве приложения были интервью с актерами Идой Люпино и Теери Килбёрном - они, видимо, были самыми молодыми актерами "Приключений". Но интервью с Идой Люпино меня разочаровало, потому что про фильм и про Рэтбоуна там почти ничего не было. А интервью с Терри Килбёрном понравилось, хотя там был своего рода спойлер) О спектакле "Шерлок Холмс", до которого я еще не дошла и который собственно и является воплощением того самого проклятия. И вспомнилась фотография из книги Дэвиса, которую мы когда-то обсуждали с Оскари. Конечно, раньше я никак не предполагала, что на ней этот в прошлом юный актер.

Захотелось посмотреть "Рождествескую песнь" с участием этого мальчика-актера.

Интервью, конечно, выложу не все, а только то, что касается Шерлока Холмса.



Мальчик, который знал Шерлока Холмса

Терри Килбёрн

Интервью провел Крис Марентетт

Родившийся в Лондоне 25 ноября 1926 года, Теренс «Терри» Килбёрн, возможно, лучше всего известен своей ролью маленького Тима в фильме кинокомпании «Метро Голдвин Майер» «Рождественская песнь» (1938). Фанаты фильмов ужасов 50-х годов помнят его в фильме 1957 года «Безликий демон». Сам Килбёрн лучшим своим фильмом считает «До свидания, мистер Чипс». Однако, имея карьеру, включающую такие фильмы, как «Возлюбленные», «Швейцарская семья Робинзонов», «Янки в Итоне», «Национальный бархат», «Черный красавец», «Песня Шехерезады», «Фортуна (удачи) капитана Блада», «Только отважные» и «Рабы Вавилона» -плюс еще две роли, где он помогал некоему хорошо известному сыщику – «Бульдог Драммонд в безвыходном положении» и «Бульдог Драммонд наносит ответный удар» - актер, ставший детройтским режиссером, для избранной группы маньяков кино и детективов навсегда ассоциируется с совершенно другим сыщиком. «Скарлет Стрит» с гордостью представляет эксклюзивное интервью с "мальчиком-швейцаром"...



Скарлет Стрит: Каким образом молодые люди, вроде вас, приезжали в Голливуд в возрасте 13 лет и становились кинозвездами?

Терри Килбёрн: На самом деле, я был еще моложе, когда снялся в своем первом фильме. Мне было десять.



СС: Вы снимались с Бэзилом Рэтбоуном в «Приключениях Шерлока Холмса». Когда вы впервые встретились с ним?

ТК: Думаю, что впервые встретил мистера Рэтбоуна, когда работал над этим фильмом. Не думаю, что встречал его прежде.

СС: Этот фильм многие считают лучшим фильмом о Шерлоке Холмсе, даже лучше его предшественника «Собаки Баскервилей».

ТК: Да, «Собака Баскервилей» снискала такой успех, что они решили сделать серию фильмов. Этот фильм снимался на открытой съемочной площадке студии «Фокс». Сцены, в которых был занят я, снимались прямо в студии. Про таких , как я, говорили, что «Фокс» одолжила нас у «MGM». Они хотели, чтобы я сыграл роль Билли. Думаю, это такой переходящий персонаж в рассказах о Шерлоке Холмсе и полагаю, первоначальная идея состояла в том, что и здесь я буду переходить из одного фильма в другой. Но это был последний из этих фильмов о Шерлоке Холмсе. Потом был большой перерыв и не думаю, что после него Билли где-нибудь появлялся.



СС: Это было, когда сериал перешел к студии «Юниверсал». Главой «Фокс» был Дэррил Занук…

ТК: Дэррил Занук был, как все эти фигуры в те дни; он в некотором смысле был второй после Бога, поэтому мне не слишком много приходилось его видеть. (Смеется) Я встречал его пару раз и помню, что он был очень загорелый, с большой сигарой во рту и он был очень приятным человеком. Он был любезным со мной, ребенком, но я не помню его, я определенно не знал его.
СС: А Бэзил Рэтбоун помогал таким молодым актерам, как вы?

ТК: Ну, собственно говоря, гораздо лучше я узнал Бэзила Рэтбоуна позже, несколько лет спустя, когда мы ставили спектакль «Шерлок Холмс». Вот тогда я действительно узнал его, потому что тогда я уже был взрослым. А когда я был мальчишкой, я особо не знал его, за исключением , конечно, того, что я понимал, что он настоящий джентльмен и очень приятный человек. Все его очень любили. Конечно, в те дни он был больше известен ролями отрицательных героев, и не было человека, который был бы не похож на них так,как он.



СС: Что вы помните о Джордже Зукко, который сыграл профессора Мориарти?

ТК: По иронии судьбы я играл с ним в нескольких фильмах, но мы ни разу не участвовали в одних и тех же сценах.

СС: А как насчет Найджела Брюса?

ТК: О, он был точно таким, каким и казался! (Смеется) За кадром он был таким же, как и в фильме и был просто очарователен.
Помню такой случай. Когда Ида Люпино снималась в «Приключениях», она пробовалась на роль в одном фильме с участием Рональда Колмана, который назывался «Свет погас». Многие молодые актрисы хотели получить эту роль; это была роль дерзкой, распутной девчонки. Это была очень яркая роль. Я помню, как Бэзил Рэтбоун сказал Найджелу Брюсу: "Ты слышал, что наша маленькая Ида получила эту роль?" Они оба были так рады, что она получила эту замечательную роль. Они чувствовали, что это сделает ее звездой, и так оно и вышло. На самом деле, я ничего кроме этого не помню. У меня было так мало дел в фильме, что, думаю, я снимался всего пару дней. В следующий раз я встретился с Бэзилом Рэтбоуном, когда они играли в сериале о Шерлоке Холмсе на радио.

СС: Во скольких спектаклях вы участвовали?

ТК: Ох, я точно не помню, но их было несколько. Я начал работать на радио после окончания средней школы; я довольно много работал на радио. Я помню, как вошел — к тому времени, конечно, я уже не был мальчиком на побегушках — и ни Бэзил Рэтбоун, ни Найджел Брюс меня не узнали! (смеется) И я не стал говорить им, кто я такой. Затем, некоторое время спустя, в 1953 году, была написана пьеса "ШЕРЛОК ХОЛМС" , и боюсь , что это была довольно плохая пьеса.

СС: А что с ней было не так? Жена Рэтбоуна, Уида, написавшая ее, многое позаимствовала из Канона…

ТК: Ну, на самом деле она была не очень хорошим сценаристом. Нельзя просто так сесть и написать пьесу. Я думаю, для этого нужен определенный талант.
СС: Вам приходилось встречаться с ней?

ТК: О, да! Да, конечно.

СС: Она, должно быть, много времени проводила на репетициях?

ТК: Да, она постоянно там присутствовала.

СС: Как вы думаете, не было ли одной из причин того, что пьеса не удалась, то, что Уотсона играл не Найджел Брюс?

ТК: Нет. Я так не думаю, хотя, полагаю, это помогло бы успеху спектакля. Просто это была не очень интересная пьеса. К этому времени я был уже совсем взрослым, поэтому я все помню очень хорошо. И снова, когда я пошел на прослушивание, они не вспомнили, что я снимался с ним в том фильме. Я подумал, что это, наверное, и к лучшему, потому что я хотел, чтобы они оценили меня таким, каким я был в тот момент, а не таким, каким я был раньше. Я не сказал ни слова, но было все же странно, что они этого не помнили. Конечно, к тому времени они снялись во стольких других фильмах, что вряд ли могли помнить об этом.

СС: Тем, кто знал вас по вашим ранним фильмам, было трудно представить вас взрослым.

ТК: Да. Я определенно повзрослел! (смеется)



Так вот, пьеса была довольно интересным опытом. Я помню, что я пошел на прослушивание в дом, который Рэтбоуны снимали в Хантингтон Палисейдс, весьма роскошный дом. Они всегда жили на широкую ногу. Она была своего рода светским лидером и, по-видимому, тратила до последнего пенни, все, что зарабатывал Бэзил! Вот почему он всегда нуждался в деньгах, потому, что она была такой экстравагантной. Они устраивали огромные и по-настоящему пышные вечеринки. Они пригласили меня на прослушивание на эту роль, это была одна , но зато очень яркая сцена. С моим персонажем случилась истерика, и я просто погрузился в это душой и телом, и они сразу же дали мне эту роль. Они действительно всегда были очень добры ко мне. Но когда я читаю сценарий, я вспоминаю, как думал: - О, боже, это же просто…

СС: То есть у вас было что-то вроде предчувствия?

ТК: Ну, я думаю, что оно было у всех, кроме Бэзила.

СС: Он и его жена очень усердно работали над этим спектаклем.

ТК: Это было очень печально. Полагаю, они вложили в него много своих собственных средств и решили поставить его в старой манере, с большими декорациями. Они подумали, что это привлечет публику, и что либо спектакль станет большим хитом, либо его придется немедленно закрыть. Я думаю, что именно это, по мнению большинства актеров, и должно было произойти – и оно произошло. У нас была генеральная репетиция в Бостоне, которая тогда в некотором роде вошла в историю. Мы начали в восемь часов вечера и продолжали репетировать до восьми часов утра следующего дня. Было так много ошибок и декорации были такими великолепными!



СС: У них , должно быть, были разные проблемы с самого начала.

ТК: О, да, ужасные проблемы. В то время в Бостоне работали и другие театральные труппы; раньше у них было заведено перед премьерой в Нью-Йорке выезжать со спектаклями за пределы города, тогда это происходило гораздо чаще, чем теперь. Там была труппа со спектаклем «Чайный домик августовской луны» и еще в то время шла пьеса «Прекрасная Сабрина», и по городу, в различных ресторанах, куда ходили актеры после спектаклей, начали распространяться слухи о том, что идет эта странная репетиция. В два часа ночи все эти восточные люди из «Чайного домика августовской луны» забрели в театр, чтоб посмотреть нашу репетицию.

СС: С какими трудностями столкнулись актеры?

ТК: Например, в то время, как моя сцена разыгрывалась в небольших декорациях, в фургоне позади нее находились огромные декорации водопада, где происходила схватка Холмса и Мориарти. Это были весьма эффектные декорации с проекцией изображения, что в те дни было еще редкостью. Они были очень-очень дорогие и, конечно, весьма сложные. И пока я играл свою сцену, я постоянно слышал, как рабочие сцены позади меня стучали, толкали друг друга и то и дело восклицали: О, боже, осторожно! Осторожнее! – и при этом я должен был играть свою сцену. (Смеется) Потом, когда мы, наконец, приехали в Нью-Йорк, мы сыграли всего три спектакля.

СС: Как досадно!

ТК: Мистер Рэтбоун всегда очень лестно отзывался о моей игре; и он чувствовал, что она была прекрасной в отличие от самой сцены. Это была одна из тех сцен, что действительно легко сыграть, потому что там была истерика, но по какой-то причине это произвело на него большое впечатление, и он всегда заставлял меня отдельно выходить на поклон в конце спектакля. В последнем спектакле во время моей сцены что-то случилось с освещением, и оно так и не включилось. Мне пришлось разыгрывать всю сцену в темноте! (Смеется) Потом, в антракте, Бэзил – и не забудьте, он был ведущим актером этого спектакля - счел своим долгом разыскать меня. Он сказал: «О, мой дорогой мальчик. Мне так жаль», и я действительно был очень удивлен. Мы знали, что это было заключительное представление, но именно это я имею в виду, говоря о том, насколько он был добр. Он сказал: «Это просто разбило мне сердце, когда это случилось», и я сказал. "Ну, что вы, такие вещи иногда случаются, и я должен был продолжать". Он сказал: «Поверь мне. Я собираюсь сделать замечание по этому поводу.» Я подумал про себя: «Ну, пожалуйста, не надо этого делать». Людям в зале пьеса не понравилась, а моя сцена была в первом акте, и я был уверен, что к концу пьесы они все равно забыли, кто я такой. Но, конечно же, в конце пьесы он сделал знак прекратить аплодисменты и сказал: "Это наше заключительное представление, и я не собираюсь произносить никакой речи с извинениями за что-либо или обсуждать причины провала пьесы. Я просто хочу отметить прискорбное обстоятельство, когда в этой сцене не включился свет, и этот молодой актер, который ... — Я не могу вспомнить все слова, но я помню, что он сказал "заслужил бурные аплодисменты". Я навсегда запомнил это слово - ”бурные". Он заставил меня встать, чтобы отдельно поклониться, что действительно было ужасно мило с его стороны. На самом деле, это было неуместно и немного глупо, но вышло очень мило. После этого он и Уида звонили мне несколько раз, чтобы рассказать о работе и ролях, на которые, как они слышали, искали актеров. Они говорили: "Обязательно дайте нам знать, если мы сможем чем-нибудь вам помочь”. Очень щедрые, чрезвычайно добрые люди; но после этого я больше никогда с ними не работал.

СС: Как бы вы могли сравнить Джека Рейна, который играл в пьесе «Шерлок Холмс» доктора Уотсона с Найджелом Брюсом, исполнявшим эту роль?

ТК: Ну, Джек Рейн был совсем другим. Его герой был более сложным. Видите ли, я в действительности не знаю рассказов. Не думаю, что я когда-нибудь прочел хоть один рассказ о Шерлоке Холмсе. Тогда говорили, что Джек Рейн был гораздо больше похож на Уотсона из рассказов.

СС: Найджел Брюс играл его сердечным дружелюбным, очень шумным человеком.

ТК: Найджел Брюс был таким милым, таким колоритным и забавным, что я думаю, в действительности он был более занимательным, чем Джек Рейн. Он снимался во многих фильмах. Он всегда, всегда играл персонажей такого рода. Иногда это было что-то пикантное, иногда – комедия, но всегда один и тот же персонаж. (Смеется) Но он был таким и в жизни – но совсем не ворчун. Они оба принадлежали к поколению актеров-джентльменов, но они любили хорошо и весело провести время. Они оба были очень веселыми, и Рэтбоун, и Найджел Брюс, и они возглавляли Британскую колонию в Голливуде. У них была своя команда по крикету. Это была Англия вдали от Англии. Пожалуй, это все о моей работе с Бэзилом Рэтбоуном.

И в заключение несколько фотографий-кадров из "Рождественской песни" 1938 года с участием Терри Килбёрна








Современная фотография актера

Отдельный пост в фотками из статьи. Ничего нового, просто путь будут















И будет еще одно приложение к этой статье.

Снова на удаленке, как выброшенная после шторма на берег. Вчера уже даже не пыталась после ужина сесть за ноут. Буду наверстывать.

На работе стало известно, что умерла одна наша бывшая коллега. Ушла года полтора назад, и ушла вроде как-то нехорошо, чем-то не понравилась новой шефине. Шушукались кругом, вспоминая, как она засиживалась допоздна и редко видели, чтоб она улыбалась, особенно в последнее время. Младше меня на 8 лет, тезка. Мне она всегда нравилась, была благожелательной и приветливой. Все время вспоминаю, очень жаль ее. Лейкоз, вроде, говорят, что сгорела за три недели

***

С некоторых пор есть ощущение, что я тут действительно осталась одна. Не в том плане, что никто не читает, а что никто не пишет. И я не о комментариях в своем дневнике. Кто ходит в дайри по холмсианским дневникам - каковые еще остались - тот поймет. Я вполне могу это понять. Дело, наверное, не в фидбэке, а просто это такой период. У меня лично оно перешло во что-то иное. Сейчас это можно сравнить с браком, основанном на любви, но спустя годы не распавшимся потому что на смену ей - или хотя бы какую-то временную замену - пришло чувство огромного уважения и долга. Это уже именно долг, в том числе и перед собой. Когда возвращаешься мысленно к той девочке, которая все бы отдала хотя бы за одну из тех книг, что я добываю с большим трудом. Ну, и потом я все время в этом варюсь. Оно не отпускает даже в материальном плане. По утрам и вечерам перекладываю книги и журналы, лежащие у меня на диване. Они у меня, как у носовского Знайки, на кровати и под кроватью) И пока перекладываешь невольно соприкасаешься с их энергией. А в маленькой комнате всегда напоминает о себе высокая стопка с журналами. Сколько раз такое было, что начинала листать, и тут же говорила себе, что надо все же энергичнее браться за дело - столько еще интересного, что некогда бездельничать.
Я тут наткнулась на один шерлокианский пост, который , наверное, в ближайшее время переведу, и автор там говорит о цикличности нашем увлечении Шерлокианой. А я вспомнила, как мне как-то говорила об этом Sherlock. Но иногда ты буквально ощущаешь эти приливы и отливы. Я как-то не раз думала, что , когда у меня самой был один из самых интересных периодов, еще в самом начале, то это было как раз время, когда снимали Гранаду...)


На работе вчера очень удачно посидела с переводами, и сейчас буду все потихоньку заканчивать, до выхода в офис было тут еще много планов, даже по части каких-то постов тумблера, которые хотелось бы к себе перетащить.

А вчера дочитала Копперфильда, так что плавно перейду к "Скрытому пламени".

И еще хочу немного позаниматься библиографией. Поштудировать списки, выделить какие-то отдельные книги.

Вот, например, интересная фраза из статьи "Окультный Холмс" (слава богу, она вроде есть в BSJ)

"Изучение Дойлом оккультизма основывалось на том, что он воспринимал через Шерлока Холмса"

По ходу дела вспомнила про сборник "Лучшие из кэбов". Ох, надо писать новый список...

Есть, конечно, вещи совершенно редкие, которые, видимо, найти невозможно. К ним относится VH Vermissa Herald. Видела на ebay один номер и все. А интересует, к примеру, №3 за сентябрь 1967 года со статьей Редмонда "Из Йоркшира на Монтегю-стрит". Это, наверное, уже недосягаемо...

Раньше я бы, наверное, не стала здесь такое писать - практически рабочие заметки - но , увы, все теперь иначе. И вот пришла мысль, что я не просто буду, как обычно, проглядывать библиографию, а еще что-то и записывать для памяти.
Последняя запись и я пошла заниматься Рэтбоуном.

Вот внезапно оказалось, что в осеннем номере SHJ за 1974 год, который уже, надеюсь, на пути ко мне, есть статья "Личность Шерлока Холмса" Робертса. Вторая часть ее у меня вроде и так есть . Отлично.

***
Сейчас по привычке посетую. На Дыбре человек, которого я читаю, наверное, чисто из любопытства, пишет исключительно о себе, жизни, семье, животных. Но вот сейчас он задал вопрос читателям, просто сказать да или нет. Эти комменты идут второй день... А я ,что б не спрашивала, хорошо если человека три ответят, но чаще вообще все молчат...

Со статьей дело сильно затянулось. Потому будет три части, и не факт, что третья будет сегодня или завтра. Плюс еще два приложения.
Но тут есть интересный момент, о котором, боюсь, потом забуду.

***
Вы бы слегка улыбнулись ужасу Иды Лупино, когда она получает рисунок человека с альбатросом на шее?

— Фрэнк С. Ньюджент, "Нью-Йорк Таймс"



Помимо Уотсона, в этот погожий весенний день Шерлок Холмс принимает еще трех посетителей. Первый - сэр Рональд Рамсгейт (Генри Стивенсон), комендант Лондонского Тауэра, получивший письмо, в котором сообщается о потрясающей краже Звезды Дели, подарка королеве Виктории от махараджи Рапура. Отмахнувшись от письма как от скучной работы, Холмс, тем не менее, пытается заверить сэра Рональда, что он обеспечит безопасную доставку изумруда, когда его прерывает внезапное появление несчастной Энн Брэндон (Ида Лупино).
Сэр Рональд уходит, и мы быстро узнаем причину огорчения Энн. И ее брат, и жених (семейный адвокат) настояли на том, чтобы молодая женщина, которая убеждена, что за ней следят, посетила садовую вечеринку леди Конингэм. Предполагаемый мотив их требования таков: поступив так, Энн избавит себя от опасности. Опасность: смертельная угроза, в виде уже знакомого наброска, датированного 11 мая. (Странно, но угроза адресована не Энн, а ее брату. Может быть, это ему следовало пойти к леди Конингэм?)

Энн: Мой отец получил именно такую записку перед тем, как он был убит.
Холмс: Убит!
Ами: Десять лет назад — 11 мая. Скотленд-Ярд ничего не смог выяснить. Но я видела , как мой отец лежал там, на тротуаре, а весь его затылок…

Появляется четвертый посетитель: жених Джерролд Хантер (Алан Маршалл), который проследил Энн до Бейкер-стрит. Хантер не мог бы быть более очевидным отвлекающим маневром (буквально красной сельдью), даже если бы его полили соусом и подали на стол как морепродукты. Прежде всего, он запретил Энн обращаться за помощью к Шерлоку Холмсу. Кроме того, он не желает придавать значение рисунку как "своего рода шутке или творению психически ненормального человека".
Хантера выпроваживают, а Уотсон отправляется следить за ним. Холмс велит Билли взять кэб и едет с Энн в Кенсингтонский музей. Там сыщик возобновляет свой допрос, диалог, полный смысл которого, к сожалению, исчез при монтаже фильма:

Холмс: Но вы уверены, что не было никого, кто был бы обижен на вашего отца или вашу семью?
Энн Брэндон: Я уже говорила вам, что мы с братом живем очень тихо. Мой отец — признаюсь, что он был суровым человеком, но люди, которые выходят в новые миры, и должны быть такими. Но он был уважаемым и прекрасным человеком.
Холмс: Скажите мне, слышали ли вы когда-нибудь от своей семьи или мистера Хантера о человеке по имени Мориарти?
Анн: Мориарти? Нет.
Холмс. Почему-то у меня возникло ощущение, что я вновь свижусь со старым знакомым.

Тут мы переходим к Уотсону, который последовал за Джерролдом Хантером в его офис как раз вовремя, чтобы увидеть, как Мориарти покидает сцену!



Поспешив сообщить о своем открытии, Уотсон прибывает в музей всего через несколько мгновений после того, как Холмс опознал зловещую птицу на рисунке как альбатроса, а Энн связала ее со стихами Сэмюэля Тейлора Колериджа 1798 года "Песня о старом моряке":

Энн: " Вода, вода, одна вода.
Но чан лежит вверх дном;
Вода, вода, одна вода,
Мы ничего не пьем.."
Холмс: Вы попали в точку! "И мне на шею альбатрос повешен ими был", - это не детская шалость. Мисс Брэндон, но загадочное предупреждение о мщении за смерть! Мы должны немедленно отправиться к вашему брату!

И они все уходят!
Вот тут вообще настоящее открытие с этим стихом, а точнее, поэмой Колериджа. Кому интересно, целиком ее можно прочитать вот здесь lib.ru/POEZIQ/KOLRIDZH/1.txt Ну, а вообще...


"«Поэма о старом моряке» повествует о сверхъестественных событиях, произошедших с моряком во время затяжного плавания. Он рассказывает об этом много позже случайному собеседнику, которого отвлёк от свадебной процессии.

После отплытия из порта корабль главного героя попал в шторм, увлёкший его далеко на Юг, в Антарктику. Появляется считающийся добрым предзнаменованием альбатрос и выводит корабль из льдов. Однако моряк убивает птицу из арбалета, сам не зная зачем. Товарищи бранят его за это, но когда туман, окутывавший корабль, развеивается, они изменяют своё мнение. Но вскоре корабль попадает в мёртвый штиль, и моряка обвиняют в том, что он навлёк на всех проклятье.

За днями дни, за днями дни
Мы ждём, корабль наш спит,
Как в нарисованной воде,
Рисованный стоит.

Вода, вода, одна вода.
Но чан лежит вверх дном;
Вода, вода, одна вода,
Мы ничего не пьём.

В знак его вины ему на шею повесили труп альбатроса. Штиль продолжается, команда мучается от жажды. В конце концов появляется корабль-призрак, на борту которого Смерть играет в кости с Жизнью-в-Смерти на души команды корабля. Смерть выигрывает всех, кроме главного героя, который достаётся Жизни-в-Смерти. Один за другим, все двести товарищей моряка умирают, и моряк мучается в течение семи дней, видя их глаза, полные вечного проклятья. Он утоляет жажду собственной кровью, которую сосёт из предплечья.

В конце концов, он видит в воде вокруг корабля морских змей, которых раньше называл не иначе, как «склизкими тварями», и прозрев, благословляет их всех и всё живое вообще. Проклятье исчезает, и в знак того альбатрос срывается с его шеи:

Я в этот миг молиться мог:
И с шеи, наконец,
Сорвавшись, канул Альбатрос
В пучину, как свинец."

***
Если ничего другого не остается, он посвятит свою жизнь мести... Стоя у потухшего костра, он чувствовал, что облегчить его горе может только полное возмездие врагам, совершенное его собственной рукой.
— Этюд в багровых тонах

"Отмщение!" Эта концепция пронизывает Канон, она оттеняет появление (advent) Шерлока Холмса в романах "Этюд в багровых тонах"! (1887) и » Знак четырех" (1890) и снова и снова появляется в рассказах, особенно в "Пяти зернышках апельсина" (1891), "Глории Скотт" (1893), "Постоянном пациенте" (1893), "Черном Питере" (1901), "Сиреневой сторожке"* (1908) и «Алом кольце» (1911). Сюжеты "Подрядчика из Норвуда" (1903), "Пляшущих человечков" (1903) и "Случая в интернате" (1901) основаны на компенсировании прошлых обид, реальных или воображаемых. Прежде чем Холмс обезвредит призрачного зверя, "Собака Баскервилей" (1901) - олицетворение истории мщения, и заключительный роман "Долина страха" касается найма такого гения, как профессор Мориарти, для осуществления кровавой мести.

Этот дух витает над сценами, следующими за эпизодом "В Кенсингтонском музее", когда Холмс, Уотсон и Энн спешат спасти Ллойда Брэндона (Питер Уиллс), тогда как бледный молодой человек, по совету Хантера, пешком идет домой по туманным улицам Лондона. Пройдя мимо кэба, которым управляет Бэссик, и входя в небольшой парк рядом с его домом. Ллойд исчезает в тумане — и вскоре рядом раздается приглушенный крик. Холмс и его спутники прибывают на место несколько мгновений спустя и обнаруживают, что Ллойд убит, а Хантера, который следовал за своим другом, уже допрашивает в доме Брэндона инспектор Бристоль (Э.Ф. Клайв).
•••
Скажите, а где все остальные?

—Инспектор Лестрейд (Деннис Хоуи) в фильме "НОЧНОЙ ТЕРРОР"

Инспектор Бристоль скроен из той же не слишком блестящей материи, как и его коллеги из Скотленд-Ярда, Лестрейд, Грегсон и Джонс. Он демонстрирует высокомерное отношение к Холмсу, но быстро принимает помощь "любителя", особенно , если она будет оказана "обычным способом", то есть без признания его заслуг. В считанные минуты Холмс убедил Бристоля, что Ллойд Брэндон был задушен, а не забит до смерти дубинкой ("Раны на спине и голове были нанесены уже после смерти"), и что было бы лучше освободить Хантера, чем сажать его в тюрьму. Хантер безуспешно пытается оправдать свои действия перед Энн:

Хантер: Я делал все, что мог, чтобы охранять его днем и ночью, но они все равно настигли его там, на пустынной улице.
Энн: Но если ты знал, что Ллойду грозит опасность, почему ты пытался помешать мне встретиться с Шерлоком Холмсом? Почему ты следовал за ним с револьвером в кармане? Иногда все это заставляет меня бояться даже тебя.



Одна из немногих слабостей фильма заключается в том, что на вопросы Энн никогда не дается удовлетворительных ответов. (Конечно, Хантер был вооружен и следил за Ллойдом, чтобы защитить его, но почему он должен был возражать против того, чтобы Энн посоветовалась с Холмсом?) Проблема усугубляется далеко не лучшей игрой Алана Маршалла. Австралийский актер, который умер в 1961 году, играя вместе с Мэй Уэст в пьесе «СЕКСТЕТТ», был чем-то вроде кумира второго плана на дневных спектаклях, для которого было придумано слово "елейный". Маршалл был в своей стихии, играя подлецов и прожигателей жизни, как это было в раннем его фильме «За тонким человеком», и в позднем – «Дом ночных призраков». В «Приключениях» мы никогда полностью не доверяем семейному адвокату, потому что в образе Маршалла нет ничего, что позволило бы вам проникнуться теплотой к его персонажу. Не только Хантер кажется недостойным любви Энн, но и Маршалл кажется недостойным партнером для Иды Люпино. (Возможно, это мудро, что примирение между этими возлюбленными происходит за кадром, ибо зрителям трудно было бы в это поверить.)

***

читать дальше
Прохожий: Может быть, я смогу найти врача.
Уотсон: Я врач. Что с вами случилось?
Прохожий: Со мной все в порядке, я думал о вас.
Уотсон: Почему?
Прохожий: Но... но разве вы не больны?
Уотсон: Конечно, нет. Я мертв.

Уютно устроившись в сточной канаве, Уотсон наконец-то нашел кого-то даже более глупого, чем он, и Найджел Брюс разыграл эту сцену на всю катушку. (Частые стычки Брюса с инспектором Лестрейд ом Денниса Хоуи в фильмах «Юниверсал» действуют почти таким же образом, но они никогда не доходят до такого уровня абсурда.)
Тем временем Холмс обнаруживает несколько улик, упущенных Бристолем и его людьми: следы (предположительно) косолапого человека, ветку, сорванную с дерева, возможно, чем-то, брошенным с большой силой, и крошечную лапку шиншиллы.
Вернувшись в резиденцию Брэндона, Энн сидит рядом с телом своего брата. Внезапно знакомая мелодия погребальной песни привлекает скорбящую девушку к окну, откуда она замечает на улице внизу мрачную усатую фигуру (Джордж Ркгас), играющую на флейте. Энн кричит и падает в обморок, этот человек (по имени Матео) запрыгивает в кэб Бэссика и уносится прочь, а Холмс и Уотсон мчатся обратно в тот дом. Энн рассказывает им о мелодии:

Энн: Я уже слышал ее однажды, мистер Холмс. Только один раз. Когда я была маленькой девочкой в Южной Америке, в ту ночь, когда был убит мой отец!
Взволнованная молодая женщина пытается сыграть преследующий ее мотив для Холмса и Уотсона, но, наконец, мужество покидает ее:
Энн: В каждой ноте звучит смерть. Мистер Холмс, не могли бы вы сейчас уйти, пожалуйста?
Холмс: Да, да — конечно. Вы должны постараться немного поспать. У вас был ужасный день.

Кто-нибудь когда-нибудь говорил, что величайший в мире сыщик не способен на преуменьшение?



***
Проклятие, семьи Брэндонов, с загадочными предупреждениями с альбатросом и удушающим лассо, брошенном откуда-то издали, прекрасно сочеталось с ограблением века, которое почти провернул профессор Мориарти. Даже если вам, как, несомненно, всем поклонникам Конан Дойла, известен исход сюжета, в этой истории чувствуется напряжение, не отпускающее вас на протяжении всей картины....

— Говард Барнс,
Нью-Йорк Геральд Трибюн

Даже поклонникам Конан Дойла, возможно, будет трудно узнать, чем закончится сюжет, с которым они никогда раньше не сталкивались, а фильм «ПРИКЛЮЧЕНИЯ ШЕРЛОКА ХОЛМСА», при всей его верности героям и тональности Канона, определенно оригинален. Как уже отмечалось, помимо участия Мориарти, Бэссика и Билли ,у него не так уж много общего с пьесой Уильяма Джиллетта.( Рэтбоун писал. “Поверьте мне, эта пьеса сегодня настолько до нелепости смешна, что единственный возможный способ представить ее -это сыграть как «ПЬЯНИЦУ» с Граучо Марксом в роли Шерлока Холмса. ..)
Билли, один из пережитков пьесы Джиллетта, второй и последний раз появляется на Бейкер-стрит в сцене, следующей за гибелью Ллойда Брэндона. К большому неудовольствию Уотсона, мальчик проявляет особый интерес к лапке шиншиллы. Юный детектив, учащийся у Холмса, приходит к выводу, что этот предмет - талисман удачи, принадлежащий человеку из Чили или Боливии — потому что только там обитают шиншиллы.
Холмс выпроваживает мальчика, вручив ему шесть пенсов, и говорит Уотсону, что эта музыка - древняя погребальная песнь инков, до сих пор используемая индейцами в чилийских Андах в качестве "песнопения по умершим" (Холмс не растравляет рану, говоря о том, что Билли, похоже, был прав в своих выводах.) Это открытие приводит сыщика в восторг, но Уотсон, хотя и лишен воображения, обеими ногами стоит на земле:

Уотсон: Какое, черт возьми, это имеет отношение к профессору Мориарти или к «Звезде Дели»?

И снова это именно доктор попадает в точку: в то время как Холмс в своем разговоре с Энн упоминает имя профессора в связи с рисунком, Уотсон, "неисправимый растяпа", первым связывает его со «Звездой Дели», сверкающим бриллиантом, от которого Мориарти (успешно) отвлек внимание Холмса.
Как по заказу, прибывает сэр Рональд, чтобы напомнить своему другу о его обещании, но все внимание Холмса поглощено его «игрушкой». Старый джентльмен уезжает в кэбе Бэссика, и тут же с тревожными новостями появляется Энн. Она получила такое же письмо с угрозой, как и ее брат, и оно датировано 13 мая, на вечер которого назначена садовая вечеринка леди Конингэм (и прибытие «Звезды Дели»). Холмс убеждает Энн посетить светский раут.

Холмс: Я хочу, чтоб вы пошли туда – возможно, как на прогулку по территории. Предупреждаю, что это может быть рискованно. Но я думаю, что для такой женщины, как вы, лучше всем рискнуть, чем всю жизнь провести в тени сомнений – и смерти.

Энн соглашается. Холмс делегирует «самого надежного человека, которого я знаю» - Уотсона - охранять «Звезду Дели», и сцена готова для последнего акта «ПРИКЛЮЧЕНИЙ ШЕРЛОКА ХОЛМСА»

Взялась за перевод с неохотой, как бы для галочки, чтоб было. А сейчас очень довольна, ибо он расставил много точек над i. Хотя мне казалось, что все открытия упомянуты вот в этом посте morsten.diary.ru/p221592833.htm

Статья очень большая, потому разделю на части. Как минимум, на две, а то и больше. И еще отдельно, наверное, пойдут два рассказа об актерах и кое-какие фотографии.

Ну, и для начала - это статья из журнала Скарлет-стрит №13, зима 1994 года



Приключения Шерлока Холмса

Звездный час Рэтбоуна

Ричард Вэлли



«За всю свою жизнь я не сумел справиться только с одним человеком, кого я поистине могу назвать злым гением. Это профессор Мориарти. Вот уже одиннадцать лет он оставляет меня ни с чем. Все, кто противостоял ему, теперь мертвы. Это самый опасный преступник из тех, что когда-либо знала Англия.

Шерлок Холмс. 9 мая 1894 года.

История о том, как Шерлок Холмс, в лице Бэзила Рэтбоуна, написал эти слова не в мае 1894 года, а в июне 1939-го – уже довольно известная и, возможно, не совсем достоверная. Как гласит легенда, помешанный на поло, магнат кинокомпании «Двадцатый век Фокс» Дэррил Занук на коктейльной вечеринке встретил Бэзила Рэтбоуна и заметил, что британский актер был бы идеален в роли Шерлока Холмса. Остальное – уже история.
Имеется еще одна версия, что сценарист/продюсер Джин Марки, на обеде, где присутствовал не Рэтбоун, а Занук, предложил кандидатуры Рэтбоуна и Найджела Брюса (в роли доктора Уотсона) для серии фильмов о приключениях Шерлока Холмса. Остальное - опять таки история создания фильмов. Кто бы ни был автором этой идеи, неудивительно, что величайший из детективов нашел временное пристанище на студи «Фокс»; среди самых прибыльных фильмов студии был детективный сериал о "Чарли Чане, уже насчитывающий 17 серий к тому времени, когда был снят первый фильм о Холмсе, «Собака Баскервилей».
Съемки «Собаки Баскервилей» начались 29 декабря 1938 года. В то время, пока фильм был еще в производстве, «Фокс» , по всей форме , объявила в «Голливудском репортере», что это будет первый фильм из сериала о Холмсе. В апреле следующего года сообщалось, что, и в самом деле, будет выпущена целая серия фильмов о Холмсе. Рэтбоун и Брюс участвовали в приключениях, разворачивающихся на болотах, в то время, как уже готовился сиквел под названием «Шерлок Холмс», основанный на одноименной пьесе Уильяма Джиллетта.
Фильм был запущен в производство под другим названием «Приключения Шерлока Холмса» 3 июня 1939 года. 3 дня спустя, 6 июня было объявлено, что Лайонел Этвилл, игравший в «Собаке» доктора Мортимера, снимется в новом фильме в одной из ведущих ролей. (Но в «Приключениях» Этвилл не появился, если только он не скрывался под личиной Джорджа Зукко, сыгравшего Мориарти.) Он, правда, вновь снялся в одном из фильмов о Холмсе, но только тогда, когда сериал стала снимать компания «Юниверсал», где он сыграл Мориарти в фильме 1942 года «Шерлок Холмс и секретное оружие»
В июле появилось сообщение, что «Фокс», у которой были права на рассказы Артура Конан Дойля, намерена какое-то неопределенное время выпускать в год по одному фильму о Шерлоке Холмсе, и что студия вела переговоры с Рэтбоуном и Брюсом об их дальнейшем выступлении в главных ролях.
Однако, к концу месяца сделка сорвалась. Лондонские критики ополчились на «Собаку Баскервилей», находя эту картину слишком американской. Брюс, которого современные пуристы-шерлокианцы считают наименее достоверным Уотсоном, как ни странно удостоился самых лучших рецензий.
Наконец, в декабре появилось сообщение, что планы студии «Двадцатый век Фокс» на серию фильмов о Шерлоке Холмсе были «временно отложены». Наследники Дойля, недовольные «Приключениями», потребовали, чтоб студия экранизировала оригинальные рассказы и воздерживалась от придумывания не-канонических приключений – чего «Фокс» делать не желала.
Шерлок Холмс вновь появится, чтобы сразиться с Мориарти, нацистами, Паучихой, полковником Себастьяном Мораном и Червем Хокстоном – в любимой серии «Юниверсал» категории «В», но «Приключения Шерлока Холмса» знаменательны тем, что здесь Рэтбоун и Брюс последний раз появились на экране, представляя дуэт с Бейкер-стрит в соответствующей им исторической эпохе. Для одних – это просто самый лучший из всех фильмов о Шерлоке Холмсе. Для других план Мориарти по совершению преступления века, по словам Криса Стейнбмннера и Нормана Майклса («Фильмы о Шерлоке Холмсе, "Цитадель", 1978),"настолько сложный и громоздкий, что неловко видеть, как он почти всегда работает".
Штайнбруннер и Майклс в чем-то правы, но они не упоминают основную причину неразберихи: в «Приключениях Шерлока Холмса» не хватает некоторых существенных частей головоломки. То, что, в конечном счете, упало обрезками на пол монтажной, связывало большинство разрозненных сюжетных нитей "Приключений" и каким бы кратким оно ни было, это придавало фильму те дойлеанские элементы, которые могли бы заслужить большее одобрение со стороны Фонда наследия сэра Артура и возродить сериал на студии «Фокс».

«Необыкновенный здравый смысл был вложен в создание «ПРИКЛЮЧЕНИЙ ШЕРЛОКА ХОЛМСА». Основанный на весьма вольной инсценировке великих детективных историй Уильяма Джиллетта, фильм одновременно является захватывающим триллером и точным воссозданием знаменитого литературного персонажа.»
Ховард Барнс «Нью-Йорк Геральд Трибюн»


читать дальше
Картина не теряет времени даром, приводя в движение колеса своего запутанного сюжета. После вступительных титров ( которые идут на фоне Рэтбоуна, отыскивающего улики при помощи потайного фонаря) и бросив взгляд на записанные Шерлоком примечания о его заклятом враге, мы переносимся в Олд-Бейли, где профессор Джеймс Мориарти (Джордж Зукко) предстает перед судом за убийство. Поскольку для вынесения обвинительного приговора доказательств недостаточно, оправдательный вердикт выносится всего за несколько мгновений до того, как Холмс (Бэзил Рэтбоун) врывается в зал суда:

Холмс: - Но, Ваша милость! Вы не можете освободить Мориарти! Он убил Лорея. Я могу доказать это. Я могу опровергнуть его алиби.

Но сыщику так и не дают возможности представить свои доказательства, и Мориарти неохотно отпускают на свободу.
Снятый по сценарию Уильяма А. Дрейка и Эдвина Блюма, эпизод продолжался тем, что председательствующий судья (Холмс Херберт) покидал зал суда, а Холмс с помощью доктора Гейтса (Айвен Симпсон), главного астронома Гринвичской обсерватории, пытался показать, что Мориарти манипулировал гринвичскими контрольными часами, чтобы создать алиби на время убийства Лорея. (Никогда не объяснялось, почему профессор, глава крупной преступной организации, должен был лично утруждать себя убийством кого бы то ни было.) Эти сюжетные махинации не имеют никакого отношения к остальной части истории и были благоразумно вырезаны — хотя Гейтс, личность которого так и не установлена, все же появляется в суде с опозданием вместе с Холмсом. По ходу действия Великий сыщик просто опоздал и несколько минут спустя он оказывается в одном кэбе с Наполеоном преступного мира, который предложил подвезти его до Бейкер-стрит. Далее следуют один из самых лучших в фильме диалогов, исполненных с непринужденным апломбом Рэтбоуном и Зукко:

Холмс: У вас великолепный мозг, Мориарти. Я восхищаюсь им. Я так восхищаюсь им, что хотел бы преподнести его, замаринованного в спирте, Лондонскому медицинскому обществу.
Мориарти: Это был бы интересный экспонат. Холмс, вы только что едва не отправили меня на виселицу. Вы единственный человек в Англии, достаточно умный, чтобы победить меня. Это становится невозможным.
Холмс: Что вы предлагаете?
Мориарти: Я уничтожу вас, Холмс. Я совершу прямо у вас под носом самое невероятное преступление века. И вы ничего не заподозрите, пока не станет слишком поздно. Это будет ваш конец, мистер Шерлок Холмс.

Удивительно, но мы не следуем за Холмсом, когда его высаживают на Бейкер-стрит, 221Б, а направляемся в особняк Мориарти, чтобы увидеть первую из двух очаровательно своенравных сцен между криминальным авторитетом и его дрожащим дворецким, Доузом (Фрэнк Доусон). Здесь мы находим некоторые ключи к разгадке подлого заговора Мориарти: странную, скорбную панихиду, исполняемую темной фигурой, анонимное письмо и наскоро нацарапанный рисунок человека с птицей, висящей у него на шее. Профессор объясняет Бэссику (Артур Хол), своему главному приспешнику:

Мориарти: Весь мой успех зависит от особенностей мозга Холмса, его вечной неутомимости, его постоянной борьбы со скукой.
Бэссик: Снова Холмс?
Мориарти: Всегда Холмс, до самого конца. Он похож на избалованного мальчишку, который разбирает часы на кусочки, но теряет интерес к одной игрушке, как только ему дают другую. Поэтому я представлю изобретательному, но непостоянному мистеру Холмсу две игрушки именно в том порядке, в каком я хочу, чтобы он их получил.

Если у "ПРИКЛЮЧЕНИЙ ШЕРЛОКА ХОЛМСА" и есть серьезный структурный недостаток, то он заключается в том, что, предоставляя Холмсу для расследования две отдельные, но взаимосвязанные тайны, одна "игрушка", скорее всего, очарует не только Холмса, но и зрителя гораздо больше, чем другая. Тем не менее, Дрейк и Блюм так искусно маскируют этот дефект, что делают его практически незаметным. Они также усиливают напряженность, раскрывая нам суть плана Мориарти. Когда в следующей сцене Холмс получает и письмо, и набросок, мы знаем, какой из них должен занять его разум, если он надеется помешать своему врагу — и мы знаем, что неугомонное любопытство Холмса почти наверняка сделает неправильный выбор.

***
Странный случай с фетишем шиншиллы — Врата предателя — дьявольский инструмент, который душит, сокрушает, исчезает — альбатрос судьбы! Влюбленная женщина, жертва преступления! Похищены драгоценности британской короны!
— Пресс-релиз


За исключением фильма "ШЕРЛОК ХОЛМС перед лицом смерти" (1943), который начинается с того, что Уотсон лечит контуженных офицеров в Херлстоун Тауэрс, "ПРИКЛЮЧЕНИЯ ШЕРЛОКА ХОЛМСА" – единственная картина Рэтбоуна / Брюса, в которой доктор, похоже, не живет на Бейкер—стрит, 221Б, - хотя нигде и не упоминается о том, что он женился - неизменная причина, по которой он ведет собственное домашнее хозяйство где-то в другом месте.
Ведение домашнего хозяйства в изобилии представлено в этом , самом крупном и ярком за время всего сериала, изображении самого известного адреса художественной литературы. Пока Холмс сидит перед накрытым стаканом с обычными домашними мухами, наигрывая гаммы на своей скрипке, миссис Хадсон (Мэри Гордон) суетится с подносом, а Билли (Терри Килберн) заметает пыль под ковер в прихожей. На этой сцене домашней суеты грубовато-добродушно и весело появляется доктор Уотсон (Найджел Брюс), обмениваясь любезностями с хозяйкой и подшучивая над мальчиком, который, к своему большому огорчению, был облачен в длинный фартук.



Билли, "мальчик-швейцар" с Бейкер-стрит, созданный Джиллеттом для пьесы 1899 года и позже присвоенный Конан Дойлем для двух пьес ("ПЕСТРАЯ лента" 1910 года и "БРИЛЛИАНТОВАЯ корона" 1921 года), романа ("Долина страха" 1911 года) и двух рассказов (“"Камень Мазарини" и "Загадка Торского моста", оба 1921) - одна из немногих ссылок фильма на сценическую постановку. (На самом деле, роль мальчика в пьесе Джиллетта гораздо содержательнее, чем у Уотсона, в то время как миссис Хадсон совсем там не появляется.)



Уотсон входит в гостиную и видит, как Холмс пиликает что-то на скрипке. ("Надеюсь, я не пришел некстати?") Холмс откладывает скрипку в сторону и показывает Уотсону записку, полученную накануне вечером. Вопреки ожиданиям публики, это не одно из двух сообщений, подготовленных Мориарти, а третье:

«Мой дорогой мистер Холмс!
Я беру на себя смелость зайти к вам завтра в одиннадцать часов утра, чтобы задать вам, возможно, глупый вопрос - стоит ли мне идти в субботу на садовую вечеринку к леди Конвенгэм.
Я умоляю вас встретиться со мной. Мне отчаянно нужен ваш совет.
Искренне ваша,
Энн Брэндон

"О, кто-то вас разыгрывает" - усмехается Уотсон, но детектив уже узнал несколько важных вещей: девушка живет со своим братом; она очень богата, благодаря состоянию на шахте; и ее отец умер 10 лет назад при загадочных обстоятельствах. Тем не менее, Уотсон недоумевает, как его друг может "заниматься пустяками, когда Мориарти свободно разгуливает по Лондону". Берясь за скрипку, Холмс уверяет его, что необходимые шаги уже предприняты.

Уотсон: Да, и что же вы делаете?
Холмс: Ничего.
Уотсон. Ничего?
Холмс: Дорогой Уотсон, вам не нужно переспрашивать меня, будто бы я назвал вам какой-то номер счета. Я сказал: «Ничего». Это лучшее, что я могу сделать на данный момент.
Мориарти так же интересуется моими передвижениями, как и я - его. Поэтому я сижу здесь и жду, когда он придет ко мне. И он придет — не сомневайтесь.
Уотсон: Значит, вы пиликаете на скрипке, пока пылает Рим !
Холмс: Смелая метафора, Уотсон.
Уотсон: И что вы делаете с этой адской скрипкой и этими мухами?
Холмс: Я наблюдал за реакцией обыкновенных комнатных мух на хроматическую гамму.
Уотсон: Блестящий эксперимент!
Холмс: Да, именно таким он и будет, если я смогу найти ноту, которая раздражает домашних мух. Тогда нужно сыграть только эту ноту, и — пст! — все комнатные мухи исчезнут.
Уотсон: Потрясающе!
Холмс: О, нет, элементарно, мой дорогой Уотсон. Совершенно элементарно.

Вышеприведенный диалог стоил того, чтоб его процитировали полностью по нескольким причинам, и не самая маловажная из них та, что все это дело с мухами дает «Приключениям» очаровательную концовку, одну из трех поспешно придуманных, когда фильм был уже в производстве. Оно также дает Рэтбоуну возможность сказать : «Элементарно, мой дорогой Уотсон!» - фразу, которой никогда не было в Каноне. Что еще более важно, оно обращается к теме бесконечных дебатов шерлокианцев всего мира – к вопросу Найджела Брюса.

***
Уотсон Найджела Брюса был, как и прежде, не столь подходящим компаньоном, какого можно было ожидать для такого блестящего интеллектуала, как Холмс, а каким-то милым клоуном.

Дэвид Стюарт Дэвис. Холмс кинематографа.



Начиналось все довольно благоприятно: "Мистер Брюс создает всесторонний и достоверный образ", - написал Ховард Барнс в своей рецензии на «Собаку Баскервилей» в «Нью-Йорк Геральд Трибюн». Рецензируя «ПРИКЛЮЧЕНИЯ», Говард Рашмор из «Дэйли Уоркер» номинировал «... на высшую награду Найджела Брюса, чей "Доктор Уотсон" нуждается не в игле (шприце), а в громком «ура» за отличную комедийную роль второго плана. Однако , к тому времени, когда три года спустя на экраны вышел «ШЕРЛОК ХОЛМС И ГОЛОС УЖАСА», Барнс уже называл Брюса "крайне неудовлетворительным" - мнение, которое в значительной степени преобладает по сей день.
Тем не менее, есть те, кто думает, что Найджел Брюс был жертвой беспочвенных обвинений. Это аргумент, не лишенный оснований.
Подумайте о том, что Брюс, чья репутация основывалась на его способности играть располагающих к себе недалеких англичан, мог лишь сыграть данный ему материал - и это, в письменной форме, свидетельствует о сильных сторонах Брюса. Блюм и Дрейк разделяют вину за то, что выставили Уотсона дурачком. Учтите также, что Брюс едва ли был первым актером, сыгравшим эту роль в комедийном ключе: Реджинальд Оуэн, например, был далек от литературного Уотсона в фильме «ШЕРЛОК ХОЛМС» 1932 года.
Является ли Уотсон в "ПРИКЛЮЧЕНИЯХ" таким уж большим шутом? Да, довольно большим. По ходу действия он выбалтывает информацию, которую Великий сыщик хотел бы сохранить в секрете, проваливает задание по слежке за подозреваемым, притворяется мертвым в сточной канаве и проваливается в пруд с лилиями в доме Мориарти.
Но обратите внимание на следующее: Холмс никогда не утруждает себя тем, чтобы велеть Уотсону держать рот на замке, и он не очень конкретизирует задание до тех пор, пока Уотсон его не провалит. Когда добрый доктор в по-настоящему забавной интерлюдии с другим дурачком (Уильямом Остином) изображает мертвеца, он делает это по приказу Холмса. (Сцена начинается с того, что Уотсон кричит: "Все в порядке, Холмс, я нашел это место!", прежде чем лечь на букву "X", отмечающую место убийства; тем не менее, совершенно очевидно, что он следует инструкциям сыщика.) Остается пруд с лилиями, и любой может наступить на что-нибудь, забираясь через окно в непроглядно темную комнату. (Ладно, ладно, значит, он делает это дважды....)

Можно еще кое-что сказать в защиту Брюса. На протяжении всех «ПРИКЛЮЧЕНИЙ» из двоих компаньонов именно Уотсон является наиболее прагматичным . Никогда, пока Холмс играет с "игрушкой", предоставленной профессором, он не забывает напомнить своему другу о его долге — и поскольку этот долг недвусмысленно (хотя и неожиданно) отсылает к "преступлению века" Мориарти, именно Уотсон действует , как зрелый человек, чего недостает Холмсу. Если нужны дополнительные доказательства того, что тупая практичность Уотсона иногда помогает там, где эксцентричный гений Холмса терпит неудачу, достаточно взглянуть на заключительные кадры "ПРИКЛЮЧЕНИЙ ШЕРЛОКА ХОЛМСА".Но вернемся к нашей истории....

Ну, раз обещала, то буду выполнять, хотя, может, потом еще и пожалею)

Но на самом деле, переведены пока только две главы. Не получается заниматься всем одновременно. А перевод с французского - причем адекватный перевод, а не корявый пересказ электронного переводчика - дело все же не простое. Многое приходится править, очень многое. Язык знаю совсем чуть-чуть, но все же оно помогает. А вот ведь лежит у меня еще та самая книжка на итальянском о параллелях между Холмсом и Христом... Это будет в разы труднее. Но я отвлеклась)

Наверное, надо предупредить, что местами тут определенные физиологические подробности в связи с Джеком Потрошителем

Жан-Жак Сиркис.

Бабушка Шерлока Холмса



Посвящается Нику и Бернару, нашим неизвестным дедушкам
История — это правда, которая становится ложью. Миф — это ложь, которая становится правдой.“ — Жан Кокто

Предисловие

«Я знаю, что скоро умру. Мне также известно, что я погружусь в ту вечность, которую лишь некоторые редкие книги приберегают для своих героев.
И сейчас, весной 1929 года, года многие ли из читателей моих "подвигов" знают, что я еще жив и что мне далеко за семьдесят пять? Для них моим последним вздохом было мое последнее приключение, как будто моя жизнь должна была закончиться в тот момент, когда Артур Конан Дойл написал слово «Конец» в финале своих рассказов.
Его читатели знают, что, хотя я приобщил доктора Уотсона к некоторым перипетиям моей профессиональной деятельности, я ничего не рассказывал ему о своей личной жизни. Меня удивило, что они вполне охотно приняли то, что мои способности использовались в делах, которые, несмотря на весь интерес к ним, были весьма незначительны. Меня шокировало то, что можно было поверить, будто я держался в стороне от великих драм, потрясших мое время. Правда, если бы сэр Артур знал некоторые вещи, произошедшие в реальности, он не смог бы их опубликовать. Он младше меня. Его железное здоровье, несомненно, позволит ему надолго меня пережить , и я не хотел бы, чтобы мои заметки могли бросить тень на его творчество. Поэтому я прошу, чтобы эти архивы, которые я собираюсь хранить в надежном месте, были открыты только через пятьдесят лет после его смерти.»
Шерлок Холмс

Я обнаружил это письмо поверх кипы папок, наваленных в случайно обнаруженном старом железном погребе у торговца бакалейными товарами. Сэр Артур Конан Дойл умер 7 июля 1930 года. Установленный срок истек, поэтому я смог открыть его, разобрать и разложить по папкам.
Мне известно, что скептики, те, кто с большей готовностью воспринимают выдумки истории, чем реальность вымыслов, ставят под сомнение существование детектива. Сомневайся, кто хочет! Разве некоторые сильные умы не осмеливаются подвергать сомнению историчность Иисуса? Я прошу вас поверить мне, когда я заявляю, что персонажи, которые окружали Шерлока, несомненно, существовали, равно , как и события, упоминаемые здесь, - увы! - происходили на самом деле.

Ж-Ж. С.

Часть 1
(сентябрь 1888-декабрь 1889)
Лондон

Пусть будет так;
Его кончина, тайна похорон,
Где меч и герб костей не осеняли,
Без пышности, без должного обряда,
Взывают громко от небес к земле,
Да будет суд.

Шекспир Гамлет (Акт 4, сцена 5)


Глава 1

Силы зла

В субботу 29 сентября 1888 года над королевством Виктории дул сильный ветер. Ветер, пришедший со Скандинавии, вместе с обильным дождем.
Ливни и прояснения сменяли друг друга над Шотландией, где королева все дольше и дольше оставалась в своем замке Бэлморал. Несмотря на неустойчивую погоду, ее внук, принц Альберт Виктор, готовился отправиться на охоту на рябчиков с Генрихом Баттенбергским.
Над Англией ветер утих, и облаков стало меньше. Лондонцы могли надеяться, что грандиозное народное гуляние в Хрустальном дворце не будет омрачено дождем: огромный парк, водопады и знаменитые струи воды будут освещены. И перед тем, как брызги водного фейерверка взовьются в небо, оркестр гвардейских гренадеров даст концерт.
Сэр Генри Баскервиль не смог бы присутствовать на этом феерическом представлении, потому что у него уже было забронировано купе первого класса в Плимутском поезде, идущем в Девоншир. В 12: 45 на Паддингтонском вокзале провоз уже находился под парами, когда он увидел , что к нему подходит доктор Уотсон в сопровождении своего друга Шерлока Холмса.
Позже, рассказывая об этом, сэр Артур Конан Дойл предоставит слово доктору:
читать дальше
«– Я не стану говорить вам, кого я подозреваю и какие строю догадки, Уотсон, чтобы у вас не создалось предвзятого мнения, –– сказал он. –– Мне нужны факты, изложенные подробнейшим образом, а уж сопоставлять их я буду сам.
–– Что же вас интересует? –– спросил я.
–– Все, что так или иначе касается этого дела…–– Оружие вы взяли?
–– Да, думаю, это будет не лишним.
–– Безусловно. Держите револьвер при себе и днем и ночью и не ослабляйте бдительности ни на секунду. И не забывайте слова из легенды: «остерегайтесь выходить на болото в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно».

Поезд тронулся; я увидел вдали высокую, худощавую фигуру Холмса, который неподвижно стоял на платформе и смотрел вслед удаляющемуся поезду.»

Дойль опубликует эту повесть спустя четырнадцать лет; и он забудет , что в ночь с субботы на воскресенье , с 29 на 30 сентября 1888 года, силы зла вырвались на волю не в Дартмурских пустошах, а в самом центре Лондона, в Уайтчепеле.
Поезд только что отъехал от станции Паддингтон, когда информационное агентство «Сентрал Нью Эйдженси» получило письмо, отправленное накануне из Лондона :


« Дорогой Босс!
Я против проституции и не прекращу это делать до тех пор, пока меня не арестуют. Замечательное дело - эта моя последняя работенка ; дама не успела даже вскрикнуть. Я люблю свою работу и хочу продолжать ее. До скорой встречи с новостями о моих маленьких шалостях. Ха! Ха! В следующий раз я отрежу леди уши и отправлю их в полицию. Хорошая шутка, вы не находите?
Искренне ваш: Джек Потрошитель.»


Тот, кто уже перерезал горло двум проституткам – позже были названы имена этих несчастных-Мэри Никол - 31 августа и Энни Чепмен - 8 сентября, - впервые присвоил себе имя, которое он собирался вписать кровавыми буквами в историю преступлений.
В это же время некий Джордж Ласк получил письмо, отправленное накануне в Ливерпуле :

«Внимание! Я буду работать 1-го и 2-го числа в полночь в Майнори. Так что я даю властям хороший шанс заполучить меня. Но когда я делаю свое дело, вокруг никогда не бывает никаких копов.»


Этот Джордж Ласк был энергичным человеком. Живя в Уайтчепеле, он устраивал там ночные обходы, чтобы восполнить недостаточную бдительность полиции. Кроме того, в открытом письме он призвал правительство предложить крупную награду тому, кто разоблачит преступника, как это было успешно сделано в Дублине несколькими годами ранее после двойного убийства в Феникс-парке : убийцы двух членов правительства были выданы одним из своих сообщников. . "Предложенная награда, - писал Ласк, - докажет скромным жителям Уайтчепела, что правительство так же свято желает отомстить за кровь наших несчастных жертв, как и за кровь лорда Кавендиша и Томаса Берка».
Вечером 29 сентября доктор Уотсон и сэр Генри отправились в Девоншир.

«Лучи заходящего солнца превращали бегущие ручейки в золотые ленты, горели на поднятой плугом земле и густой чаще кустарника, - рассказывал доктор Уотсон. - Наша дорога, пересекающая красновато-оливковые перевалы с огромными валунами. А потом глазам нашим предстала похожая на глубокую чашу долина с чахлыми дубами и соснами, искореженными и погнутыми ветром, бушующим здесь спокон веков. Над деревьями поднимались две высокие узкие башни . Наш возница показал на них кнутом:
- Баскервиль-Холл, - сказал он….
- Что и говорить, обстановка не из веселых, - сказал Сэр Генри... Что ж давайте, пожалуй, ляжем спать ...
Прежде чем лечь в постель, я раздвинул шторы и выглянул в окно. В просвете между быстро бегущими облаками проглянул месяц. Несмотря на усталость, я все-таки не мог заснуть. Где-то далеко часы отбивали каждые пятнадцать минут, и больше ничто не нарушало тишины, царившей в доме. И вдруг в глухую полночь моего слуха коснулся явственный звук: рыдания, приглушенные, судорожные всхлипывания женщины, чье сердце разрывалось от горя..»


В Лондоне только что прошел дождь. Редкие уличные фонари освещали почерневшие от грязи кирпичные стены Уайтчепэла. И там , гонимые ветром, облака играли в прятки с Луной. Элизабет Страйд, известная как Долговязая Лиз, сорокапятилетняя проститутка, занималась своим ремеслом на Бернер-стрит. На ней была креповая шляпа с перьями, спускавшимися ей на шею, старая черная атласная юбка и бархатный лиф, а сверху было надето пальто, сшитое из полос черной ткани. Её,обутую в черные ботильоны и белые носки, сопровождал молодой с виду мужчина в длинном темном пальто и охотничьей шляпе.
Уже давно пробило полночь, когда, совершая свой обычный обход , полицейский Уильям встретил их возле убогого Клуба международных рабочих, где после долгих дебатов о «Необходимости социализма у евреев » русские и польские иммигранты громко пели ностальгические песни Восточной Европы. Так что, когда вскоре после этого Долговязая Лиз закричала, ее никто не услышал.
Часы церкви Святой Марии пробили час, когда Луи Димшутц, управляющий клубом, приехал в своей коляске, полной безделушек, которые он ездил продавать в окрестностях Хрустального дворца. Он проехал через деревянные ворота Дуртфилдс Корт, темный небольшой закуток, в который выходила дверь зала для собраний. Но едва он проехал в ворота, его лошадь сделала шаг в сторону, остановилась и, несмотря на удары кнута, отказалась сделать хоть еще один шаг. Димшутц соскочил с коляски и в темноте стал ощупывать землю рукояткой кнута, чтобы обнаружить то, что препятствует движению его лошади. Почувствовав что-то мягкое, он поднес к нему руку : это было еще теплое тело. Затем он чиркнул спичкой и обнаружил у ног лошади тело женщины с перерезанным горлом.
В ужасе он бросился в зал и приглушенным голосом попросил своего товарища Козебродского оповестить о случившемся полицейский участок на Коммершл-стрит.
Менее, чем в миле отсюда, в это же время, в первом часу ночи в воскресенье, 30 сентября на колокольне Святой Елены ударили в колокол, когда где-то между ливерпульским вокзалом и лондонским Тауэром в полицейском участке Бишопсгейт дежурный открыл дверь камеры Кэтрин Эддоуз, несчастной сорокатрехлетней женщины которую подобрали пьяной посреди проезжей части:
— В этот час ты вряд ли найдешь что-нибудь выпить, - сказал ей полицейский. - Давай, проваливай!
Одетая в свою черную соломенную шляпку, украшенную стеклярусом, и бархатные брюки, в маленьком белом фартучке под потертым пальто, Кэтрин вышла в ночь, не зная, куда идти : у нее не хватало нескольких пенсов, чтобы позволить себе ночлег в приюте.
В 1: 30 утра полицейский Эдвардс Уоткинс делал свой обход неподалеку от Майнори и пересек Митр-сквер. Все было спокойно. В 1: 35 утра коммивояжер Джозеф Лоуэнд выходил из клуба «Империал» и пересекал Черч-пассаж, который тянется вдоль Большой синагоги между Дюк-стрит и Митр-сквер, когда услышал женский смех. Выглянувшая из-за облаков луна позволила ему различить пару у входа в небольшой сквер : мужчине было около тридцати, он был с небольшими усами и в охотничьей кепке с двумя козырьками.
Четверть часа спустя Эдвардс Уоткинс снова пересекал площадь, когда яркий луч его тусклого фонаря выхватил из темноты тело женщины, лежащее в луже крови.
В то время как труп Долговязой Лиз уже лежал в морге Сент-Джордж в Ист-Энде, труп Кэтрин Эддоуз был отправлен в морг на Голден-Лейн.
В отчете уточнялось, что она была найдена лежащей на спине, с головой, повернутой к левому плечу, руки были разведены в стороны, ладони подняты вверх, возле правой руки лежал наперсток. У нее было перерезано горло, а лицо изрезано от основания носа до выколотого правого глаза. Была отрезана часть мочки правого уха. Женщина была обута в мужские ботильоны, ее левая нога была вытянута, правая согнута. Живот был распорот, кишки лежали на правом плече, а отрезанный от них кусок находился между левой рукой и телом. Печень была перфорирована, а левая почка удалена. В карманах нашлась матерчатая сумочка и две маленькие железные коробочки : в одной - пять кусков мыла, в другой - немного чая и три кусочка сахара ; в сумочке находились: маленькая расческа, красная митенка и клубок шерсти. Все ее богатства.
В 2 часа 55 минут возле еврейской школы полицейский Альфред Лонг обнаружил в подъезде дома на Гулстон-стрит окровавленный кусок фартука Кэтрин. Его не было там во время его предыдущего обхода, который имел место быть всего получасом ранее, не больше, на стене была надпись мелом: « Евреи - это люди, которых ни в чем не обвинят». Оповещенный о случившемся, начальник лондонской полиции сэр Чарльз Уоррен прибыл на место происшествия и заставил ее стереть.
В то же воскресенье утром, прогуливаясь по болотам, Уотсон встретил натуралиста, который стал расспрашивать его о Шерлоке Холмсе :

— Не удостоит ли он нас своим посещением ?
— Сейчас он не может уехать из Лондона, - ответил Уотсон. – У него есть другие дела.


В Уайтчепеле в почтовый ящик было опущено новое сообщение, как всегда, адресованное в «Сентрал Нью Эйдженси» :


"Я же не шутил, дорогой старина шеф, когда давал вам наводку. Завтра вы услышите о работе озорного Джека. На этот раз двойной удар, номер один немного дрогнул. Не смог закончить с этим быстро. Из-за появления полиции не было времени отрезать уши. Буду признателен, если сохраните мое письмо, пока я снова не примусь за работу.
Джек Потрошитель. »


Прошло пятнадцать дней. А в Девоншире Уотсон прогуливался с сэром Генри Баскервилем :


«Монотонно завывал осенний ветер. А как только мы вышли на болота, заморосил мелкий дождь.
— А что бы сказал об этом Холмс ? Ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно… - произнес сэр Генри.
И, словно в ответ на его слова, на мрачных просторах болот возник странный звук, который ветер разнес в тишине ночи: сначала глухое ворчание, а потом рев, мало-помалу перешедший в тоскливый вой. Он звучал снова раз за разом. У меня застыла в жилах кровь.
- Уотсон, - прошептал баронет, - это выла собака !
- Здешние жители говорят, что это воет собака Баскервилей.»


Это было вечером 15 октября.
16-го числа в Лондоне Джордж Ласк принес в полицейский участок на Леман-Стрит только что полученную почтовую посылку : небольшую картонную коробку с половиной почки и частью сонной артерии. К письму прилагалась записка :

"Мистеру Ласку из Ада.
Я посылаю вам половину почки, которую я взял у этой женщины. Я сохранил ее для вас. Вторую половину я поджарил и съел. Это было очень вкусно. Если вы хотите немного подождать, я пришлю вам все еще окровавленный нож, которым она была разрезана.
Поймайте меня, если сможете, миштер Ласк».


Ужасное письмо было отправлено на экспертизу доктору Опеншо из лондонской больницы.
19-го числа, в самом сердце Дартмурских пустошей, Шерлок Холмс, несколько дней скрывавшийся в пещере, затерянной среди болот, столкнулся лицом к лицу с собакой Баскервилей, огромным черным зверем, какого никогда не доводилось видеть ни одному смертному, когда он готов был вонзить свои клыки в горло сэру Генри :


Он всадил одну за другой пять пуль в бок зверя, который взвыв в последний раз, повалился на спину, судорожно дернув всеми четырьмя лапами. Из его отверстой пасти, казалось, вырывалось голубоватое пламя, а глаза метали искры. Вскоре после этого, его хозяин навсегда погрузился в огромное болото, посреди Великой Гримпенской трясины.
— Никогда, Уотсон, нам не приходилось иметь дело с человеком более опасным, чем тот, кто лежит теперь там ! - говорит Шерлок Холмс.


Сыщик вернулся на Бейкер-стрит, когда доктор Опеншо передал полиции свое заключение: кусок внутренностей, присланный Ласку, действительно был изъят у несчастной Кэтрин Эддоуз, почка была поражена той же болезнью (Брайта), что и оставшаяся часть, а артерия явно была соединена с почкой погибшей.
Врач, в свою очередь, получил письмо от Потрошителя :


« Старина, вы правы, почка действительно удалена... я надеюсь, что скоро вернусь к работе и пришлю вам еще один кусок требухи.»


Вскоре после этого из Глазго Джек отправил еще одно сообщение :


"Я оставлю свой прекрасный острый нож. Я приехал сюда купить шотландский кинжал. Ха-ха, он будет щекотать их яичники ! »


В течение этого времени, если верить Конан Дойлю, Шерлок Холмс занимался лишь незначительными делами : мошенничеством в клубе «Патриций» и ложным исчезновением молодой девушки. Чтобы объяснить такую неправдоподобную вещь, можно выдвинуть две гипотезы : либо Уотсон не сообщал Конан Дойлю о важных делах своего друга — что маловероятно; либо Холмс, опасаясь несдержанности доброго доктора, оставлял его в неведении относительно дел, о которых общественность не должна была знать, особенно когда речь шла о государственных интересах. И вторая была более вероятной.
К тому же на тот момент Шерлок еще не сообщил Уотсону о существовании своего старшего брата Майкрофта, советника правительства, с которым он постоянно поддерживал связь. И утром в среду, 31 октября, он не показал своему другу телеграмму, в которой ему в тот же вечер была назначена встреча.
Двигаясь по Пэлл- Мэлл, улице Клублэнда (знаменитой страны лондонских клубов), кэб Шерлока миновал Мальборо-Хаус, резиденцию принца Уэльского, а затем последовательно проехал «Клуб армии и флота», клуб офицеров армии Ее Величества, Гвардейский клуб, (Клуб офицеров ее гвардии), «Оксфорд и Кембридж»- клуб ученых, консервативный клуб «Карлтон» и либеральный клуб «Реформ», из которого Филеас Фогг отправился путешествовать по миру, прежде чем был принят в клуб путешественников «Тревеллерс». Оказавшись напротив «Атенеума», который был пристанищем для интеллектуальной элиты королевства, кэб остановился у неприметной отметки клуба "Диоген", основанного несколькими годами ранее Майкрофтом Холмсом для тех, кто не хотел выставлять себя напоказ, укрываться от городских слухов и вкусить эту и без того редкую ценность: тишину.
Было 6 часов вечера, когда портье поприветствовал Шерлока. Пройдя через большую комнату с плотным ковровым покрытием, кожаными креслами и мебелью красного дерева, где пятнадцать серьезных джентльменов были погружены в газеты, он направился прямиком в особую гостиную, предназначенную для посетителей. Майкрофт ждал его там. У грузного и такого же высокого, как и его брат, Майкрофта, с бледным лицом и властной внешностью, не было ничего общего с Шерлоком, кроме пронзительного взгляда серо-голубых глаз: рядом с ним сидел высокий и крепкий мужчина с бакенбардами цвета перца с солью, одетый в строгий элегантный костюм.
— Позволь представить тебе сэра Ричарда Ривингтона Холмса, - сказал Майкрофт.
Мужчина протянул Шерлоку руку.
— Моего отца звали просто Холмс; имя моей матери было Ривингтон. Несмотря на свое увлечение генеалогией, мне ничего не известно о возможных связях между нашими семьями. Тем не менее, я нахожусь здесь, благодаря нашей общей фамилии.
— Сэр Ричард -хранитель Королевской библиотеки Виндзорского замка, - объяснил Майкрофт. - Его прислала Королева.
— Его Величество придает огромное значение своим коллекциям. Память о ее семье и престоле помогает ей общаться со своими предками. Однажды, сказала она мне, в читальном зале к ней подошла королева Елизавета.
- Они о чем-нибудь говорили? - спросил Майкрофт.
— Я не осмелился спросить ее об этом. Но с ее слов я знаю, что ее покойный муж часто отвечает на ее призывы во время спиритических сеансов. Три дня назад, когда Ее Величество срочно вызвала меня в Бэлморал, я совершенно не подозревал, что это было сделано для того, чтобы поговорить о вас, мистер Холмс. Я не знаю, какой голос намекнул ей, что между вами и мной может быть какая-то связь, но я был избран ею, чтобы поручить вам, конфиденциально, но настоятельно, самую деликатную из миссий.
— Я без труда представляю, какую именно, мистер Ривингтон Холмс. И я удивлен, что именно Ее Величество заявила об этом первой, а не Министерство внутренних дел.
— Вы должны знать, мистер Холмс, что методы патрона Скотленд-Ярда далеко от того, чтоб снискать ее одобрения. Но сэра Джорджа Уоррена, старого и верного слугу империи, трудно сдвинуть с места.
— Уоррен приложил все усилия, чтобы подавить анархистскую агитацию, - сказал Майкрофт.- Я знаю, что некоторые обвиняют его в том, что он использовал для этого средства, ранее предназначенные только для Банту. Но разве это не то, чего от него ожидало Министерство внутренних дел ?
— Королева отдает себе отчет в том, что его методы совершенно неэффективны против Потрошителя, - сказал сэр Ричард. - Агитация в Уайтчепеле ничего не дает. Обыски оказались безрезультатными, и всех арестованных подозреваемых пришлось быстро отпустить.
- Обнаружение преступника требует не столько агитации, сколько размышлений, - произнес Шерлок. - Я бы даже сказал, что на протяжении ни одной ночи.
— Вы когда-нибудь думали над этим делом ?
— Неужели вы думаете, что оно оставило меня равнодушным ? Кстати, Джек был первым, кто дал мне знак.
- Каким образом? - воскликнул Майкрофт. - Ты тоже получил сообщение?
— Я не сказал "сообщение", я сказал "знак".
— Я не понимаю, - сказал Сэр Ричард.
— Тем не менее, это ясно. Все газеты опубликовали показания Джозефа Лоуэнда, человека, который на Митр-сквер видел Потрошителя в обществе Кэтрин Эддоуз. Ты, должно быть, читал это, Майкрофт.
— Конечно, конечно ! Но я не увидел знака.
— Дело в том, что от тебя ускользнула одна маленькая деталь : на мужчине была охотничья шляпа, похожая на мою. Согласитесь, что в Уайтчепеле не принято носить дирстокер. Уотсон рассказал о моем пристрастии к таким головным уборам. Одеваясь таким же образом, Джек тонко дал мне понять, что он хочет помериться силами именно со мной. В то же время он развлекается с Уорреном, направляя его по ложному следу, поскольку он вводит полицию в заблуждение, заводя ее в тупики Уайтчепела.
— В том то и дело, - сказал сэр Ричард.
- Джунгли Уайтчепела для Потрошителя - столь же лакомое место для охоты на проституток, как Эфиопия для археолога в поисков коптских рукописей, - сказал Шерлок, улыбаясь.
Майкрофт удивленно посмотрел на брата.
— Откуда вы знаете ? - спросил библиотекарь.
— Мне случается бывать в Британском музее. Маленький серебряный крестик, висящий на цепочке ваших часов, похож на те коптские кресты, которые вы туда представили по возвращении с миссии у Негуса.
— От вас ничего не ускользнет !
- Надеюсь на это. С другой стороны, Уоррен, должно быть, страдает недальновидностью, раз ревностно обыскивает убежища и трущобы, когда у него на руках есть все свидетельства, подтверждающие, что Джек не иммигрант, не нищий и не еврей.
— Что позволяет вам утверждать это ?
— Письма Джека, опубликованные в прессе. Помощник комиссара Андерсон считает их дурными шутками. Тем не менее, только кровожадный псих мог на следующее утро после двойного убийства отправить по почте письмо, в котором он ссылается на предыдущее послание, неизвестное публике, и содержащее детали, о которых было известно не всем. Элементарно ! С другой стороны, вспомните письмо, написанное из Ада. В начале его автор пишет «мистер Ласк», в конце «миштер Ласк", тем самым намекая, что у него якобы еврейский акцент. Разве еврей совершил бы такой грубый проступок ? Одно убийство совершено у дверей еврейского клуба, другое - возле синагоги, надпись, осуждающая евреев, появляется рядом с еврейской школой : все это признаки, свидетельствующие о желании пробудить антисемитские настроения. Поступил бы так еврей ? Наконец, жалкий иммигрант, русский или поляк, не смог бы так искусно апеллировать нашим языком. Потрошитель - англичанин, сэр Ричард, и, несомненно, прекрасный литератор.
Сэр Ривингтон Холмс слушал с серьезным видом.
— Мистер Холмс, я уполномочен сообщить вам, что королева оказывает давление на Солсбери, чтобы добиться отставки Уоррена. В ожидании этого, можете ли вы провести собственное расследование ? Чтобы не раздражать Скотленд-Ярд, Ее Величество желает, чтобы вы действовали с максимальной осмотрительностью. Через вашего брата Уайтхолл уполномочен передать вам все материалы, которые вы пожелаете изучить.
— В данный момент мне нужны только подлинники писем Потрошителя. Все письма. Особенно те, которые никогда не публиковались.
— Могу ли я сказать королеве, что вы согласны ?
- Шерлок не может отказать, - сказал Майкрофт.
- Ну, уж раз мой брат так утверждает! – произнес сыщик с натянутой улыбкой. - Я просто боюсь, что не смогу завершить начатое до того, как произойдет новое убийство. Передайте Её Величеству, что я сделаю все возможное, чтобы оно было последним. Но если, увы, мои предположения подтвердятся, это последнее преступление расширит границы ужаса !
-Откуда вам это известно ?
— Я знаю это, потому что так написано.
— Написано! - воскликнул сэр Ричард. - Где ? Кем? Потрошителем ?
— Это написано более века назад, сэр Ричард. И это должно быть доступно для прочтения в Виндзорской библиотеке.

Теперь такой, практически рабочий момент.
Несколько дней назад я заикнулась, что выложу переведенное. То есть "Соло для скрипки" - две последние части и пару переведенных глав "Бабушки Шерлока Холмса".
Я, если чего говорю, то стараюсь выполнять, но... Полезла я перечитать эту "Скрипку". Вот она не зря все-таки шла у меня очень тяжело, помимо того, у Кэти вообще очень тяжелый язык. Но есть нечто такое, что мне очень не нравится. Не потому что я ханжа. Слэш по Холмсу я люблю, и даже очень. Но только вхарактерный, достоверный и чтоб ничто во мне не восставало против) А тут как раз восстало. В свое время и Кудаи написала, что это AU. В принципе, я могу и такое принять - уж если как-то перевела, значит точно могу) - но все же для меня это не совсем то... При том, что вещь эта красивая и есть там интересные обороты и Холмс там очень даже в характере - если опустить отдельные моменты. Хотя это, конечно, мое имхо.
читать дальше
И я бы вообще предложила выложить избранные страницы. Целым куском, но с некоторыми купюрами. Вообще буду рада, если вы напишете, как по вашему будет лучше.

Но я еще хочу кое-что к этому сказать.

Ну, во-первых, я в сотый раз уже, наверное, хочу сослаться на рассказ Кудаи о фиках Кэти Форсайт 801.diary.ru/p141538640_fiki-katie-forsythe.htm

И еще немного на эту тему. Вот, наверное, то, что наши уважаемые переводчики "завязали" когда-то с переводом фиков Кэти, для меня было каким-то спусковым крючком. По крайней мере в отношении слэшных фиков, потому что я тогда ждала, пока не дождалась) И тут же это мне еще напомнило о "Пустошах") Ну, тут уж я ничего поделать не могла, а с Кэти все было попроще. Хотя, читая того же "Исполнен благодати", я понимала, что мне в жизнь так не перевести. И частично поэтому все и было здесь, в дневнике, а ни на каком-нибудь Архиве.

И еще немного об этих фанфиках. Слэш слэшем, но я все же люблю их и за многое другое. Первый, который я перевела - то есть Кэтин слэш - "Апрельское путешествие". Оно же по идее по "Рейгетским сквайрам". И для меня уже почти Канон, как там в гостинице портье был очередной кузен Холмса, изъясняющийся по-французски. И как это было сложно, но интересно переводить.

А в "Исполнен благодати" люблю очень многое, но как-то больше всего мне запомнился там несколько трагично настроенный Холмс, с присущей ему мрачной язвительностью. И есть там что-то такое, что это покруче любых дамских любовных романов:

"Я покачал головой и отступил на шаг. Я потерял его – на весь остаток вечера, если не дольше. Он стоял передо мной – живой, дышащий, холодно оглядывающий меня, чтобы оценить мою реакцию, но душа его была далеко. Она была спрятана в потайном отсеке, возможно, утекла совсем, – и у меня было не больше шансов вытащить ее этим вечером, чем наладить дружеские отношения с содержимым сломанных напольных часов.

- Я не хочу видеть вас в таком состоянии, – несчастным голосом сказал я.

- Так уходите, и побыстрее. – Его ровный, звучный голос был полон льда.

- Вы могли бы приберечь демонстрацию своей неуязвимости для ситуаций, когда она действительно нужна. Я в данной ситуации вам не враг, – резко выпалил я, разворачиваясь, чтобы уйти, и чувствуя, как рвется на части сердце в плену грудной клетки.

- Но и не помощник.

Я остановился на второй ступени, ведущей к террасному окну, чтобы оглянуться на него. Его вид ничем не выдавал, что он расстроен, но дело было не в этом. Меня все сильнее тревожила другая проблема, заключавшаяся в том, что он был абсолютно непроницаем, и это случалось с ним весьма часто. Не было ничего, что я ненавидел сильнее, чем смотреть, как человек, которого я люблю больше всего на свете, на моих глазах превращает себя усилием выдающейся воли в восковую фигуру.

- Иногда мне очень хочется обладать силой причинить вам ответную боль, – признался я прежде, чем успел поймать себя за язык.

Это было ужасное признание – я сам был потрясен тем, что оно сорвалось с моих губ. И оно даже не было правдой – я тут же вспыхнул от стыда. Разве было такое, чтобы я по-настоящему хотел сделать ему больно? На мгновение я испугался, что у меня действительно это получилось, но он, отбросив зажженную сигарету в заросли папоротника, лишь приподнял в ответ бровь.

- В любом случае, сегодня вечером вам это не удастся. Доброй ночи, старина.

И он ушел, легко поднявшись по ступеням мимо меня."

"Письма Прессбери" - для меня прекрасный рассказ о военном времени. А "Гимн бесконечному падению" - потрясающая история о более поздних временах, о счастливом Сассексе.

И в "Скрипке" тоже есть немало интересных моментов, но в чувственной составляющей есть нечто для меня чужое, потому не всем там хотелось бы поделиться.

Что касается "Бабушки Шерлока Холмса", то она, конечно, может преподнести неприятные сюрпризы и перевожу на ощупь, поскольку это французский, но процесс этот мне очень нравится, а если что пойдет не так, то я вас предупредила). И я тогда снова возьмусь за нее, а то что-то забросила.

Но в любом случае буду рада, если мои читатели поделятся своим мнением. Впрочем, это касается не только этого поста)

***

Еще до кучи запишу, что вчера в зале переводила 2 выпуск Baker street Journal. Немножко разочаровалась, потому что первая статья "Холмс - логик" оказалась довольно скучной и где-то - сплошными цитатами из Канона. Следом за ней шла статья об уотсоновской номенклатуре морских судов. Автор предположил, что и "Глория Скотт" и "Матильда Бриггс" относятся к дон-жуанскому списку Уотсона и как-то меня это не сильно впечатлило, хотя, может, я к этому еще вернусь. Ну, и в общем дошла до рубрики Кристофера Морли " Записки постоянного пациента". Вот там уже что-то более интересное, и с нее я в понедельник и начну.

Вообще, на самом деле, случилась небольшая беда. На ноуте практически не работает браузер. Ничего не открывает, только яндекс и почта как-то существуют, относительно, конечно. И перепробовала почти все, что могла, пока не знаю, что с этим делать. Боюсь, что к этому причастны айтишники, к которым носила ноут, потому что все это шло постепенно. Браузер, конечно, забит, но не до такой же степени, и если б не все эти закладки, я, конечно бы снесла хром или бы как-то почистила куки, но не решаюсь пока. Антивирус ничего не дал, кроме осознания, что там что-то кто-то сделал. Я это тогда сразу поняла, ибо они вскрыли программу с удаленкой и на ноуте тогда появился троян. Потому бежать в ремонт не тороплюсь. Но вся работа встала, правда, счастье, что еще работала удаленка.
Попробую что-то сделать, но вообще-то... только этого не хватало. Пишу на другом ноуте. Есть чем работать, но это, конечно, все не то, как на чужом и все по отдельности.

Постараюсь все же написать кое-что, что хотела еще в ночи - оно сломано с вечера.


***
Кажется, удалось все самой починить
Потеряна, конечно, уйма времени. Но можно жить дальше.